За стеной гоготали пьяные разбойники, и только одна Гилле трудилась не покладая рук. Гилле стригла.
Она давно уже считала, что чёрная с проседью борода её маменьки совершенно вышла из моды и пора бы её того, немного облагородить. По крайней мере, так гласила официальная оправдательная версия, заготовленная на тот случай, если храпящая атаманша всё-таки проснётся. На самом деле всё было куда проще. Маленькой Разбойнице было скучно, и она решила сделать себе накладные усы. Солидно, красиво и вполне сочетается с маминой бородой. Стричь пьяных бандитов Гилле не рискнула - ей хотелось играть, а не уворачиваться от летящих в неё пивных кружек - и потому за материалом девочка далеко не пошла.
Торгиль поудобнее перехватила здоровенные портновские ножницы, которыми она несколько лет назад стригла оленя, и, высунув от усердия язык, стала примериваться к бороде атаманши.
Чик-чик! - щёлкнули ножницы, и внезапно разом отвалилось полбороды. Торгиль побледнела, а потом слегка посерела, сравниваясь по цвету с каменной стеной разбойничьего логова.
- Неровно получилось, - пробормотала она, - мамка заметит.
И недрогнувшей рукой она обстригла вторую, воинственно встопорщившуюся часть бороды. Делом рук своих она всё равно оставалась недовольна.
- Теперь,  - внезапно сообразила Маленькая Разбойница, - мамаша точно сообразит, что чего-то не хватает....
Она аккуратно положила состриженную бороду обратно на грудь атаманши и стала придумывать, что бы такое половчее соврать.
- Никто меня не видел, - лихорадочно думала Гилле, - шайка за стеной голосит так, что дубы шатаются. А я что? А я ничего, я лучше пойду ножницы спрячу.
К накладным усам она почему-то уже охладела. Спрятав ножницы, девочка выбежала на улицу. Моросил мелкий противный дождик, но Гилле задрала кверху курносый нос и подставила лицо холодным каплям. Внезапно она услышала шаги. Кто-то приближался медленным шаркающим шагом прямо к ней.
Маленькая Разбойница сделала грозное лицо, выхватила нож из-за голенища и выставила его вперёд перед собой.
- Стойктойдёт?! - завопила она так, что переполошила половину пьянствующей шайки. - Стойкомуговорят!
На лесной тропе показался мужчина в плаще и пошёл прямо по направлению к старому дубу. Не сбавляя скорости он треснулся головой об ствол и молча повалился наземь.
Торгиль побежала посмотреть, что произошло, за ней потянулись разбойники. И тут из дома раздался зычный вопль.
- Мамка проснулась... - сообразила девочка и проворно полезла на дерево, спасаясь от гнева подстриженной и уже не такой бородатой атаманши.
- Что тут такое? - прогремела предводительница, выходя из дома и стряхивая с себя остатки бороды. - Кто посмел, собачьи дети...
Разбойники показали пальцем на лежащее у дуба тело.
- Не дышит чегой-то, - сказал тот, что посмелее. - Во, мы его потыкали.
И в подтверждение своих слов он схватил лежащего за нос. И тут предположительно бездыханное тело дёрнулось, клацнуло зубами, и разбойник с воплем отлетел прочь.
Атаманша заглянула под капюшон.
- Как-то на живого непохож. Унесите его и сожгите подальше отсюда.
- НЕТ!!! - взвыла Торгиль, прыгая с ветки на спину мамаше. - Мне зомбяка, мне! У меня зомбяки ещё не сидели. Отдайте сейчас же, живо, мне нужно, сейчас же отдайте зомбяка!
Она повторяла снова и снова, пока атаманша не зажала уши.
- Отнесите его в клетку, - приказала она. - Пусть там посидит. Если сожрёт тебя, Гилле, ко мне потом жаловаться не приходи!
- Угу, - сказала девочка. - Не приду.
И помчалась догонять разбойников, которые несли мертвеца по направлению к её зверинцу.

Лайхе не просто посадили в клетку. Лайхе ещё и добросовестно обчистили. Сумку с вещами сразу забрала себе Гилле, въехав пяткой в нос  тому разбойнику, который первым эту сумку стащил. Она вернулась в комнату, где помещался её зверинец, и сразу бросилась к клетке с зомби. Чужая дорожная сумка болталась у неё на плече.
- Я знаю, ты зомбяк! - радостно объявила она сидящему в клетке незнакомцу и улыбнулась, демонстрируя неполный набор зубов. - Мой собственный баивой зомбяк. Здорово, правда?
Она взялась обеими руками за прутья клетки и практически сунула за решётку курносый веснушчатый нос. Инстинкт самосохранения у неё в этот момент, вероятно, куда-то отлучился - как случалось не слишком уж редко.
- Ну скажи что-нибудь, - потребовала Маленькая Разбойница. - А то я тебя убью!
Она отступила на несколько шагов от клетки, села на шкуру, брошенную на полу, и принялась увлеченно потрошить доставшуюся ей сумку. Зомби был страшно интересный, но добыча всегда привлекала Торгиль гораздо больше. К тому же, всегда интересно, что посмотреть, что носит с собой в сумке ходячий мертвец.
- Мозги! - подумала девочка, запуская цепкие ручонки. - Вдруг он хранит там мозги, чтобы схарчить их на обед?
Увидев содержимое сумки, Гилле была страшно разочарована едва ли не до слёз. Содержимое сумки оказалось необыкновенно скучным: какие-то книжки, трава и карты. Из всех карт Маленькую Разбойницу интересовали только игральные, поэтому географические она тут же отодвинула чумазой ладошкой.
- Ты грамотный?! - поразилась Торгиль, хватая какую-то книжку и переворачивая её вверх ногами. Буквы ровным счётом ничего ей не говорили - для ней это были просто какие-то странные черные закорючки. Она потрясла книгу с таким видом, словно ожидала, что из-за переплёта посыплются золотые монеты, но ничего не произошло.
- Ничего, - решила девочка, - книжками можно потом топить очаг. Бумага хорошо горит.
Она отложила добычу в сторону и снова уставилась на Лайхе - теперь уже почти умоляюще.
- Ну зомби, - сказала она жалобным голосом, - ну ты ведь говорящий, правда?

Отредактировано Маленькая Разбойница (2012-07-13 12:11:52)

Если Лайхе наивно подумал, что зачистка сумки закончится на многострадальной книжке, то он жестоко ошибался. Торгиль без колебаний схватила сумку за дно, перевернула и потрясла как следует. Тритон выпал ей на колени, и Гилле немедленно схватила новую забаву за хвост. Выпотрошенная сумка осталась сиротливо валяться на полу.
- Это едят? - задумчиво спросила Маленькая Разбойница и почесала затылок. Потом выждала ещё немного и принялась уже не чесаться, а яростно скрестись. Лесные бандиты не баловали себя не только ваннами, но даже умыванием. На некоторое время про тритона забыли, а потом надоевшая добыча была отброшена в сторону. Гилле наконец увидела, что мертвец подошёл ближе и теперь смотрит на неё.
- Так ты говорящий! - радостно завопила Торгиль, бросаясь к клетке. - Чё ж ты раньше молчал? Гордый, да?
Она обошла клетку кругом, придирчиво принюхалась и вынесла вердикт:
- Коли пахнешь как мертвяк, нечем тут гордиться. Но не боись, мы тебя на солнышке подсушим и не будешь пахнуть. Так моя мамка всегда делает!
К слову сказать, атаманша так и не простила свою ретивую дочку за самовольную стрижку бороды. Теперь под левым глазом Маленькой Разбойницы красовался здоровенный синяк, цветом напоминающий спелую сливу. Синяк Гилле носила, раздувшись от гордости, как особый знак отличия и надеялась, что пройдёт он ещё нескоро.
Торгиль подумала ещё немного и спросила:
- Слушай, зомбяк, а ты ешь мозги?
Это интересовало её больше всего. Во всех страшных сказках ходячие мертвецы обязательно нападали, если видели человека, и теперь девочка не могла дождаться, когда же её зомбяк начнёт рычать и кидаться на прутья клетки. То, что он такой воспитанный и тихий, её немного раздражало.
- Ишь ты, - думала она, - учёный мертвяк! Этого ещё не хватало. Он меня тут уморит своим занудством.
Впрочем, даже такой страшный порок как грамотность можно было приспособить для дела. Маленькая Разбойница любила всякие истории и надеялась, что Лайхе хоть что-нибудь да знает.
Гилле подошла поближе и примирительно сказала:
- Хочешь, я отдам тебе твои книжки? Всё равно там одна жуткая скучища. Только ты должен рассказывать мне всякие такие истории, а не то...
Она перевела дух и пригрозила уже во второй раз:
- ... а не то я тебя убью.

Гилле очень гордилась своей страшной бородатой мамашей и потому на вопрос Лайхе ответила так:
- Моя мамка вывешивает всё! - с этими словами девочка достала свой нож и принялась деловито вычищать грязь из-под ногтей. Выходило у неё ловко, но грязи было много и процесс грозил затянуться надолго.
Когда зомби отказался признаваться, что ест мозги, Торгиль была разочарована так, что готова была пинком раскрыть дверцу и выпустить бесполезное приобретение обратно в лес.
- Грамотный, воспитанный, книжки читает и мозги не ест - ну совершенно негодящий мертвяк. Не баивой совсем...
От опрометчивого решения её удерживало только одно - истории. Уж если Лайхе и сказки рассказывать не годится тогда всё, в утиль.
Гилле зевнула, вернулась к разбросанным по полу книжкам и стала стаскивать их в один угол, который показался ей немного почище прочих. Разогнала ботинком усатых толстобрюхих тараканов и небрежно сбросила всю груду вещей на пол. Тритона она положила сверху.
- Ишь ты, какой хитрый! - сказала Торгиль. - Так я и разбежалась, вещи тебе сразу, вещи! Ты сначала давай, рассказывай, что знаешь, а потом я уже буду тебе твоё барахло отдавать. Если не понравится - выкину, так и знай.
Свою угрозу убить она уже отмела как неподходящую. Мертвяк и правда уже смерти не боялся. Доброе дитя решило шантажировать его собственным же имуществом. Она помнила, что все учёные хлюпики очень трясутся над своими записями.
- Только попробуй принести нещастье! - возмутилась Маленькая Разбойница. - Я тебе...
И тут она поняла, что список угроз у неё закончился. Убивать и бить - бесполезно, ограбить - так его уже ограбили...
В протянутую из клетки руку она ничего не вложила. Зато схватила Лайхе за пальцы и хорошенько потрясла. Проверяла, не отвалятся ли.
- Давай, - великодушно разрешила новоявленная зомбивладелица. - Рассказывай историю.

Отредактировано Маленькая Разбойница (2012-07-14 00:55:15)

Гилле обожала страшные сказки. Правда, любовь к ним была скорее заочной - никто из разбойников не знал ни одной, даже самой завалященькой хоррор-истории. В их памяти находилось бесчисленное множество скабрезных анекдотов и столь же сомнительных песен, но страшилок там не было. Фантазии бородатой атаманши хватало ровно на то, чтобы призвать дочь к порядку, запугав каким-нибудь лесным духом, который "кааак придёт и кааак сожрёт!". Вечно голодная Торгиль духу искренне сопереживала и потому не боялась, что он случайно может схарчить её на обед. Её воображение жаждало чего-то более захватывающего, чем чей-то зверский аппетит.
И тут Маленькой Разбойнице попался зомбяк, и она мгновенно сообразила, что из него можно тянуть истории почти до бесконечности. Когда Лайхе отошел в угол клетки и принялся рассказывать первую сказку, Гилле села на рогожку неподалёку от корзины с лисятами и приготовилась внимать. Поначалу она скучала, потому что история попахивала дидактизмом: опять вредные и капризные дети, которые получают по заслугам. Потом карлики ей понравились, и она заулыбалась, слушая об их попытках напугать Олафа.
- Так тебе и надо! - одобрительно бурчала Гилле себе под нос, представляя, как вопящая толпа тащит королевского сыночка в темный лес. - Ишь, зажрался!
Но потом, мало-помалу стало страшно и самой Маленькой Разбойнице. Ни одна страшилка её маменьки не была столь захватывающей и такой реалистичной. Девочка вдруг сообразила, что и над ее крышей воет ветер и раскачиваются кривые, почти лишенные листьев ветки. Вдруг там что-то... А потом ей послышалось, как в ночной темноте плачут и сетуют на свою судьбу карлы.
Следующие пять минут Лайхе мог наблюдать, как неустрашимая атаманская дочка сверкает глазами из-под своей рогожки и изо всех сил старается сделать вид, что ей нисколько не страшно. Грозное лицо должно было убедить "баивого зомбяка", что уж кого-кого, а храбрую Торгиль никак не волнуют такие мелочи, как существо, которое раскалывает детские головки, как ореховые скорлупки.
Когда сказка закончилась, вредная мелочь вылезла из-под рогожки и заявила:
- Ха, какая ерунда! И ничегошеньки не страшно!
Тем временем вставать в полный рост она не рисковала, чтобы Лайхе не увидел, как у неё трясутся коленки.

Отредактировано Маленькая Разбойница (2012-08-27 16:46:03)

(оос: мега-гига пост написан совместно с Лайхе)

Когда Гилле поборола дрожь в коленках и снова была готова дать отпор любому кошмару, случилось самое нечестное. Она захотела спать  - причём настолько сильно, как будто кто-то опустил рубильник, отвечавший за бодрствующий режим.
Маленькая Разбойница возмущенно попыталась уставиться на Лайхе закрывающимися глазами:
- Ах ты, калдуууу….  – далее последовал душераздирающий зевок, и Торгиль уснула на той же самой рогожке, на которой слушала свою страшную сказку.
Снилась ей какая-то ерунда: мама-атаманша скакала на белом коне с шашкой наголо и охотилась на серых карликов из сказки с таким азартом, как будто это было самое лучшее на свете развлечение. На заднем плане смеялся мальчик Олаф, к которому подползал из какой-то канавы, утробно урча, голодный Лайхе. А она сама, конечно же, была самая-самая храбрая и навела порядок: ловила карликов и совала в большой мешок, чтобы все разбойники сегодня могли сытно поужинать. О судьбе мальчика Олафа Гилле так ничего и не узнала, потому что её разбудили самым бессовестным образом.
- Девочка! – донеслось сквозь сон требовательное. - Эй, мелкая! Проснись сейчас же!
- Отстань, мамка, я еще посплю, - пробурчала Торгиль, дернула пяткой наугад, надеясь попасть по источнику шума, и повернулась на другой бок. Спустя десять секунд девочка подскочила на рогожке и принялась озираться. Из-за двери доносился звон оружия и вопли разбойников, которые, судя по всему, проигрывали.
Маленькая Разбойница немедленно сообразила:
- Наших бьют!
И тут в её рыжую голову, все еще бывшую под впечатлением от военных подвигов во сне, пришла гениальная идея. В три прыжка атаманская дочка подскочила к клетке, сняла, пыхтя от напряжения, тяжеленный замок, и распахнула дверцу.
- Вперёд, мой баивой зомбяк! – скомандовала Гилле хорошо поставленным голосом опытного полководца. – Иди и сожри их всех!

Лайхе постарался вложить в свой взгляд максимальное количество возмущения, презрения и прочих крайне негативных чувств, которые испытывал в данный момент. "Какая гадость эти ваши свежие мозги!"
- Я не буду их есть! - зашипел колдун. Должно быть он сказал бы что-то  еще более резкое, но тут дверь слетела с петель. На лестницу вывалились собственно "враги". Судя по разбойным рожам - наемники, а судя по относительно новым гербам на щитах и  накидках - нанял их никто иной как герцог.
Прежде чем колдун успел хоть как-то оправдаться  - "Я не с ними, я тут в клетке сидел!", коротко свистнула арбалетная тетива. И новоявленные "спасители" удостоились весьма емкого, цветистого и неприличного эпитета. 
- Еще один ублюдок, -  самый рослый из стражников смачно сплюнул на каменную лестницу. На Гилле он смотрел масляно-блестящими глазами, тупыми и злобными, как у борова.

Cтражники сразу не понравились Гилле. Как у всякой разбойницы, пусть даже маленькой, у неё были очень напряженные отношения с представителями закона. Впрочем, закон был очень далеко от тех  тупоголовых громил, которые ворвались в её комнату. У одного из стражников были такие маленькие глупые поросячьи глазки, что Торгиль поняла: уж этот точно будет крушить всё подряд.
- Крушить?!! Моё?!!  - злобно подумала Маленькая Разбойница. – А вот фиг вам! Ничегошеньки-то вы не получите, мерзкие морды!
Она выхватила из-за голенища длинный острый нож и приготовилась пустить его в ход сразу, если её попробуют схватить. Громилы совершенно загородили выход своими телами, а окна были только узкие и решётчатые – специально, чтобы птицы не улетели из зверинца. Деваться было некуда.
Где-то за окном утихали крики разбойников. Зычного голоса атаманши, до того выкрикивавшей команды своей разбегающейся шайке, уже давно не было слышно. К сожалению, Гилле сразу поняла, что это значит.
- Ну ты же зомбяк! – крикнула она в отчаянии, обращаясь к Лайхе. – Сделай хоть что-нибудь!

"Зомбяк",  и сам понимал, что нет у служителей порядка и закона никакого желания разбирать, кто здесь прав, а кто виноват... И намерения, что исходили от ворвавшихся в подземелье людей были темными и грязными... Только у людей такие и бывают.
А значит, хоть что-нибудь он сделать обязан.
- Мою сумку, и за спину, - сквозь зубы процедил колдун, вскидывая руки. С губ его сорвался гортанный крик... Нет, то было слово, скрипевшее, как не смазанный ворот телеги.  Железо, все железо  рядом с чародеем - прутья клетки, доспехи, щиты и мечи точно покрылось кровью и стало кровью, и потекло вниз, на каменный пол, заполняя воздух едкой вонью ржавчины.
Освобожденные птицы и звери рванули прочь от мертвеца и его волшебства, сбивая воинов с ног, отчаянно прорываясь к выходу из темницы.

Гилле не нужно было просить дважды. Она стрелой метнулась за спину Лайхе, прижимая к себе одной рукой дорожную сумку колдуна – та как раз валялась неподалёку. За полную сохранность её содержимого девочка бы не поручилась: уж больно усердно она потрошила эту торбу накануне. Но всяко уж лучше, чем ничего.
При виде потоков крови Торгиль не выдержала и взвизгнула. Обычно она не боялась крови, в разбойничьем лагере ее всегда проливалось достаточно. Но сейчас была какая-то не настоящая кровь, а наколдованная – и Гилле даже не знала, как на неё реагировать.
Она вцепилась в Лайхе обеими руками, как будто тонула, а он был единственный, способный помочь ей выплыть.
- Теперь-то чего делать? – хмуро спросила девочка. – Орать, бежать или ты еще кодловать будешь?

- "Колдовать", - прохрипел чародей, потирая горло. Сколько там, наверху, стражи? Ух, не так он себе представлял свой побег!
- Не потеряй, - Лайхе набросил на голову Гилле свой плащ, полегчавший оттого, что Гилле накануне основательно выпотрошила двойную подкладку и вшитые кармашки. Но, не в плаще было дело:  рубашка на спине мага заходила ходуном, раздулась, словно на спине мага выросли еще две лишних руки. Наконец, с треском, словно перезревший нарыв, ткань лопнула, и отчаянно забились два белоперых крыла. Лайхе протянул руки к Гилле, надеясь, что она еще не успела увидеть всех "излишеств" своего "боевого зомби".

Когда на Гилле набросили плащ, Разбойница сразу заворочалась, пытаясь сбросить с себя ткань. Под плащом было темно и душно, а она хотела видеть всё, что сможет сделать колдун, - и уж разумеется, собиралась при этом нормально дышать. Она успела как раз вовремя, чтобы увидеть, как треснула рубашка на спине Лайхе и вырвались на свободу белые крылья. Торгиль снова завопила – только на сей раз это был вопль восторга.
- Свой летающий зомбяк! – подумала она. – Мамка удавится от зависти!
Потом Гилле вспомнила, что атаманшу уже возможно убили, и закусила губу, чтобы не разреветься. Сердце у неё было еще не совсем очерствевшее и свою бородатую мамашу она очень любила.
- Летать-то хоть умеешь? – скептически вопросила Маленькая Разбойница. – А то если только до ближайшей стены, то не надо.

- Молчи уж! - сердито отозвался Лайхе, подхватывая малявку на руки. Наемники, хоть и порядком потоптанные, поцарапанные и покусанные, никуда не делись. Часть из них успела уже отбиться от запоздавших с побегом зверей, и резво вспоминала, кто собственно во всем кавардаке виноват. Волшебник споро развернулся к  своей поломанной клетке, на полу которой все еще мерцал магический круг - плод "ночных" трудов создателя. Повелительным жестом протянув к нему руку, он заговорил - и на сей раз заклинание звучало жалобным кошачьим вяканьем. Зато подействовало оно как нельзя лучше -  оживившиеся наемники замедлились, как сонные осенние мухи. Но спать они не валились, увы - наступивший рассвет мешал сонным чарам.  Лайхе дернулся в сторону, уворачиваясь от просвистевшего совсем близко цепа - не будь он таким быстрым, или Гилле, или он сам, лишились бы половины черепа.
Громила, которому наши герои  не иначе как сильно не нравились, с усилием развернулся, намереваясь на сей раз ударить наверняка.  Даже крылья и изуродованное лицо - колдовская насмешка над обликом слуги Господа, не могли поколебать его решимости принести герцогу еще две отрубленных головы. Но остальные были не столь крепки верой... и черепом.  Искаженное чудовищной яростью лицо адской твари-колдуна, его крылья, хлопающие в воздухе с звуком рвущейся парусины - любая вера пошатнется, и храбрый вояка отступит. Пусть всего на пару мгновений, но Лайхе и Гилле хватило, чтобы на пределе сил взлететьпо лестнице и вывалиться на яркий солнечный свет.

К сожалению, в случае Гилле просьба помолчать не гарантировала хотя бы минуты тишины. Восседая на руках у Лайхе, Маленькая Разбойница уже немного успокоилась и с интересом стала наблюдать за происходящем в комнате. Бросить колдуна в беде одного она не могла и потому усердно помогала ему, чем могла. Добрым советом.
- Справа! – вопила она прямо в левое ухо Лайхе. – А еще вон там бегут! Бей их, бей гадов!
Помощи было от неё немного, но боевого духа и азарта хватило бы еще на дюжину таких же Гилле.
Когда они наконец вырвались на свет и взлетели выше, Гилле, чьи пальцы буквально приклеились к воротнику своего «баивого зомбяка», отважилась взглянуть вниз.
Взору её предстала удручающая картина полного разрушения. Деревянные столы, стоявшие на улице, были разрублены мечами, тут же валялись в лужах крови убитые разбойники. Торгиль же, хмурясь, искала взглядом мать. Атаманша лежала на спине на самом краю поляны. Её оружие было тут же, сломанное и отброшенное в сторону, а широко распахнутые глаза невидяще смотрели вверх.
- Мамка!!! – отчаянно-звонко крикнула Гилле, и слезы градом покатились по её чумазым щекам. Она уткнулась носом в плечо Лайхе и заревела так громко, что закачались верхушки деревьев.- Мааамка…
Просить колдуна спуститься она не стала, кругом продолжала бегать стража, и с мыслью вернуться на родную поляну, похоже, предстояло попрощаться навсегда.