Глэйстиг с козлиными ногами, два совершенно одинаковых человечка, печальная девушка…
Несмотря на всю беззаботность, с которой эта компания приветствовала человека, они представляли довольно жутковатое зрелище.
Бэлль лихорадочно уцепилась за локоть водяного - существо, напоминающее старое дерево оказалось живое. Голос разума попытался вновь набрать силу и отчаянно запротестовать - "водяной, утягивающий людей под воду. Вот действительно - самый лучший защитник. Вот надоешь ты ему и..."
Но мысль, развивающая идею о том, что случится, когда Бэлль ему надоест, улетучилась из головы. На ее плечо внезапно легла невесомая ладонь.
А ты говорил "не дотрагивайся до Фейри"...  Еще немного в этом же духе, и на поляне уже можно будет сосчитать тех, кто сам не дотронулся до смертной. 
Готовясь не на шутку испугаться, девушка перевела взгляд и замерла: к ней обращалась удивительно красивая фея, в белом, как и она сама, платье, которое струилось за ней на подобии белых крыльев.
Улыбаясь, девушка обвела взглядом волшебную компанию и певуче произнесла:
- Меня зовут Бэлль...   или, как меня можно назвать сегодня - "его смертная" – она мельком глянула на Кэльпи, и, отведя руку с краешком платья, церемонно склонила голову.
Думать о том, что “сегодня” вот-вот закичится, не хотелось.
А ведь они все знали его много-много лет, и через год, они вот также будут сидеть на этой поляне… и даже через сто лет ничего не изменится. Отголоски того, что этот день сотрется из бессчётной череды мелькающих дней, болезненно отзывались  в живом сердце.
„Смертная… Не живая, а именно смертная”
Все в этим вечером волей-неволей напоминали, что ее время в этом мире ограничено.  Прикосновение к вечности, стало практически невыносимым, когда, Бэлль заметила, что звезды на ночном небе стали тускнеть.
Чуть сильнее сжав руку Кэльпи, она продолжила:
- Я очень рада с вами познакомиться, ведь о вас, в моем мире складывают самые прекрасные легенды.

Девочка была также любопытна, как и все дети, хотя, может она и не была ребенком.
Интересно сколько ей лет? Она вполне могла оказаться старше самого Кэльпи.
- Я не долго, - Бэлль понимающе кивнула, хотя и не собиралась торопиться. Чем раньше она закончит свой рассказ, тем быстрее покинет и эту поляну и этот волшебный лес, и того, кто всё еще держал ее за руку.
“Если ты дружен с ними, я не буду бояться.“
Да и в конце концов, не каждый день представлялась возможность пообщаться с фэйри, а уж поведать что-то интересное для них...
- Нет такого человека, который в детстве не любил бы волшебные истории, - Бэлль опустилась на шелковистую траву, - Мы называем их сказками...
Как же сложно было придумать какую именно историю рассказать, непосредственным участникам этих самых сказок!
- Бабушка рассказывала мне про волшебный источник в горах, который исцеляет от всех болезней, но найти его может только по-настоящему хороший человек. Говорят,  добрые волшебницы дают несколько испытаний храбрецу, решившему добыть чудесной воды. Сначала  на его пути является нищий, затем раненый зверь, нуждающийся в помощи, но самое сложное испытание – последнее. Когда храбрец, уже возвращается обратно, с драгоценным  сосудом, на пути возникает человек, умаляющий исцелить его. Как говорила моя бабушка “волшебство не терпит условий” - те, кто начинают сомневаться в последний момент, или обещать, что сходят за водой еще раз, лишаются волшебной воды.
Все присутствующие почтительно притихли. На их лицах застыло такое внимательное выражение лица, что нельзя было понять, слышат ли они такую чепуху впервые, а может просто вспоминают имя  фееи, развлекающейся таким образом.
Так или иначе, Бэлль, решила продолжить повествование. Утро безжалостно наступало, а это был единственный шанс задержаться.
- А еще... – девушка внутренне содрогнулась, отметив насколько стало светлее, - Есть история  про одного доброго юношу, которого сгубили злые люди. Много лет назад, в  королевстве, в котором он жил, люди принесли в свой мир зло, впустив его в свои сердца. И чем больше зла они творили, тем меньше в их душах оставалось места для чего-то другого. Они больше не чувствовали счастья, любви, радости… Постепенно, их пылающие человеческие сердца покрывались копотью и чернотой, пока наконец, в их груди не оставалось ничего кроме потухшего угля. Каждый прятал свою черноту, как мог – кто-то прятался за разноцветными одеждами, кто-то украшал себя драгоценными камнями, полыхающими на солнце, а кто-то старался затушить чужое, еще живое сердце – ведь не было для них ничего страшнее, чем напоминание о их собственной утрате. Вот и этого юношу заметила одна ведьма. Сначала она уговаривала его,  предлагала богатую плату, затем угрожала,  а когда поняла, что по своей воле он не расстанется со своим живым сердцем, приказала его убить.
Бэлль старательно не смотрела на Кэльпи, разглаживая несуществующую складку на белой ткани.
- Ее повеление  было исполнено – больше не осталось в королевстве людей с огнем в груди и ничто больше не смущало горожан.
- А юноша? Что с ним стало? – нетерпеливо спросила маленькая дриада.
- Когда он умер, то попал в прекрасный светлый мир. Теперь его окружали  существа, живущие в вечной радости, а люди, с потухшими сердцами, хоть и прожили свои жизни утопая кто в роскоши, кто в славе, так и остались заперты в своем темном королевстве. Потому, что когда ты творишь зло, нельзя стать счастливым, - Бэлль как-то грустно улыбнулась, - Во всяком случае,  так говорят в моём мире.
Девушка поднялась с земли, отряхивая платье, и подхватила Кэльпи под локоть.
- Но не все наши сказки такие… Хм… Грустные что ли?  У нас есть множество волшебных историй со счастливым концом, в коротых попадаются и отважные девушки и добрые чудовища.

Совместный пост
“Что?”
Она не верила своим ушам. В тишине утреннего леса звучала неслышимая,  невероятная музыка. Серые сумерки расцвели невероятными цветами и осветились изнутри. Запахи свежей травы и раскрывающихся дневных цветов опьяняли крепче доброго вина.
“Он… сказал, что  любит меня???” 
Бэлль только было хотела  возвестить, своего прекрасного водяного, что его чувства взаимны, как вдруг, он заговорил снова.
Что за ужасные слова он сказал! Одной рукой  он дал ей всё счастье на земле, а другой вогнал в ее грудь нож,  и с каждым произнесенным словом, словно поворачивал рукоять,  делая рану еще больше.
Когда Кэльпи вновь поднял свои изумрудные глаза на Бэлль,  она казалась призраком в тусклом свете занимающейся зари. На таком чистом лбу, залегла складочка. В опущенных к земле глазах застыло какое-то мучительное выражение.  Ее посетила такая бледность, что казалось она вот-вот раствориться в тумане.
- Жестокий, за что? - еле слышно простонала она. 
Получить такое желанное признание в любви… и узнать, что он не чувствует  ни жалости, ни раскаяния, ни сострадания… Ничего.
О да, она знала, что водяные убивали людей, но как же мало она знала о чудовищах! Заколдованный принц, был ужасен своим обликом, но сердце у него было доброе. А ее прекрасный Гленн? Разве он мог любить?
Она чувствовала примерено тоже, что и в тот раз, когда видела городскую темницу в руинах. Да-да, Тролль сделал это, чтобы спастись, а он? Бэлль отчаянно пыталась придумать оправдание его действиям, но к ее ужасу, ответ был всего один – он просто был тем, кем он был. И он снова дал заглянуть глупой смертной в ту оглушительную пропасть, разделяющую их.
“Да, я всё поняла. Это правильно” - девушка кивнула своим мыслям, и протянула руку, в которой держала колокольчик, - “Особенно учитывая, что время не слишком уж милосердно к молодости, а хорошеньких девушек на свете будет еще очень много. Я чужая тебе, и должна уйти, чтобы не было еще больнее.”
Но прежде чем навсегда отдать эдакий символ претензий на водяного, она внезапно резко отдернула руку. 
“О небо, разве может быть еще больнее?”
Бэлль ужаснулась своим мыслям, боязливо пряча цветок за спину – будто Кэльпи хотел отнять его у нее. Нет, у нее не было сил отпустить его.
- Как… Как  ты убиваешь людей? – сдавленно спросила она.
Из ее груди донесся  хрип и, сжавшись от невыносимой боли, пронзившей ее живое сердце, Бэлль как подкошенная скользнула по шершавой коре.

Он почувствовал, как что-то внутри словно бы оборвалось. Там, где еще минуту назад приятно грело душу таинственное и нежное тепло, вмиг осталась лишь болезненная пустота.
- Я...
Кэльпи не мог ничего сказать. Слова отказывались подчиняться ему.
"Ты не знала? Ты в самом деле только сейчас поняла, что я из себя представляю?.."
Он опустился на траву - стоять попросту не было сил.
"Жестокий..."
- Ты что, правда только сейчас поняла, что я не шутил? - спросил он; тон получился обиженным, хотя и не специально.
Он-то уже поверил в чудо. Собирался вручить ей себя, как дорогой подарок. Вот только для нее он совсем не подарок.
- Бэлль... чем ты думала?! - спросил, почти вскричал он, как будто она была хоть в чем-нибудь виновата - и тут же осекся.
"Больно".
Пустой, потерянный взгляд зеленых глаз остановился на ближайшем дереве.
- Как убиваю, ты говоришь? Обычно. Увлекаю на дно и съедаю там, - равнодушно ответил он.
Все кончилось. Все, то казалось ему таким прекрасным и неизменным, кончилось вместе с вечером, во время которого он так старался развлечь ее. Зачем старался? Он и вправду, как ему показалось, был диковинным существом, но она никогда, ни на минуту не осознавала его истинной природы.
Но обижало его совсем другое.
- Значит, это я жестокий? Думаешь, я чудовище? - спросил он. - А кто, позволь же спросить, тогда та, по чьей милости я стал тем, кто я есть? Та, по чьей милости меня бросили в озеро с камнем на шее? Кто она, Бэлль? А тот замечательный человек, что привез из чужой страны девушку по имени Катрина, обещая ей вечную любовь, а потом бросил ее здесь одну, без семьи, без друзей, без средств к существованию - так, что ей только и оставалось пойти и броситься в озеро, где она осталась русалкой Рин? Он кто? Кто те, кто мучил Лле три дня, прежде чем бросить ее в озеро - она еще дышала тогда, спустя эти три дня. Кто они? Они были людьми, Бэлль. И у меня таких историй - сколько хватит сил слушать.
"И мне никогда не будет жалко людей. Можешь считать меня чудовищем".
- Мне не следовало говорить того, что я сказал, - Кэльпи поднялся на ноги. - И мне лучше уйти сейчас. Просто... выброси цветок.
Все это изначально было ужасно глупой идеей.

Это было ужасно. Она осознавала, что Он это он, и ничего не изменится. Как он убивал задолго до ее рождения, так и будет убивать дальше.
Бэлль прислушалась к своим чувствам - ничего не изменилось. Пожар, все также (если не жарче)  струился расплавленным рубином в ее жилах.
“Эх ты, глупая смертная” - и Бэлль, путаясь в длинной юбке подскочила с земли. В этот момент она поддалась импульсу и отбросила такие  ненужные условности как светские манеры, почитание волшебных фэйри, положение в обществе…
- Только попробуй вот так уйти от меня!
Она с  неожиданной силой налетела на водяного и повалила того на землю.
- Ты чудовище, - в сердцах крикнула она, ударяя кулаками по его груди, - Глупое, жестокое чудовище! Чем же я отличаюсь от других людей? 
Девушка не сдерживала слез, которые скатывались по ее щекам и падали на рубашку водяного
- Как ты мог сказать, что любишь меня, и добавить, что ты самое бесчувственное существо? Значит пройдет несколько лет, и надоест тебе милое личико. И меня убьешь тоже? Разве не я отпустила тебя? Разве не я хотела убить эту ведьму? 
Бэлль безжизненно упала на его грудь, обхватив того за пояс одной рукой.
- Я люблю тебя, - покрывая поцелуями плечи убийцы, прошептала она.

Кэльпи не сразу сообразил, как реагировать на происходящее. Строго говоря, поначалу он вообще ничего не понял.
Когда девушка, наконец, утихомирилась, он полуинстинктивно обнял ее и погладил по голове и дрожащим плечам.
- Не плачь, - сказал он неуверенно и осторожно коснулся губами рыжих локонов.
Она любит его. Он не ошибся. Но имело ли это значение, если его природа делает ее такой несчастной?
- Ты странная, - сказал он, не размыкая объятий. - Говоришь, что я жестокий, но сама совсем не думаешь о том, как ранят твои слова.
Кэльпи уставился на бескрайнее и далекое небо, которое сейчас стремительно светлело.
- Я не говорил, что я бесчувственный, - произнес он несколько обиженно. - Да, я сказал, что мне не жалко своих жертв, но это не значит, что мне не жалко вообще никого... или что я не могу привязаться или полюбить.
Водяной выпустил девушку из объятий и сел в траву, опершись руками на колени и отвернувшись.
- Я то, что я есть, Бэлль. Я уже не буду другим. Человеком я был много лет назад. Возможно, если бы мы встретились тогда, все было бы иначе. Но сейчас уже ничего не поменять.
Откровенно говоря, он бы и не хотел. Кэльпи нравилась жизнь, что он вел, нравилась собственная переменчивая природа, чары, его прекрасная королева и удивительные друзья. Ради Бэлль, конечно, он мог отказаться от чего угодно - вот только для чего, если она в открытую зовет его чудовищем?
С другой стороны, разве она не права?
- Знаешь... На протяжении этих дней я несколько раз думал о том, что хотел бы забрать тебя в свой мир насовсем. Но мне невыносима мысль, что для этого придется тебя, - он помедлил, прежде чем произнести то, что хотел, - убить. И сейчас, когда ты говоришь мне такие вещи... Если бы ты знала, что я собираюсь тебе отдать и как много это для меня значит, ты бы не стала говорить всех этих слов.

Пока он говорил все эти горькие, но тем не менее справедливые слова, Бэлль лежала на траве, рассматривая всё ту же далёкую звезду, которая уже почти исчезла. Вдруг, она казалось, вспыхнула ярче и скатилась с небосвода.
“Хочу остаться с ним” – успела загадать Бэлль.
Кэльпи сидел отвернувшись, даже не смотря в ее сторону.
Она действительно обидела его.
- Прости меня. Тебе не следует верить всему, что говорит очень глупая смертная, - грустно сказала девушка.
Она подсела к нему сзади, и  легкая рука осторожно опустилась на плечо водяного.
- Ты не понимаешь – мне жаль всех. Я видела много ужасов, много смертей. Мне грустно, от того, что люди становятся злыми. Ты посчитаешь меня дурочкой, но я жалела даже арестованного инквизитора,  который вел меня в пыточную. Пойми, я знаю, кто ты, но я не считаю, что хорошо убивать невинных.
Видя, что Кэльпи не сопротивляется, она оплела свои белые руки вокруг его пояса, и опустила голову, ему на плечо. Всего на несколько сантиметров от земли, их фигуры окутывал молочный туман, и казалось, что из травы поднимается пушистое облако.
- Я сказала все эти обидные слова сгоряча. Разве я считаю тебя монстром? - в подтверждение своих слов, она откинула с его висков иссиня-чёрные волосы, и поцеловала прохладный лоб.
- Разве я считаю тебя  чудовищем? – девушка нежно прижалась губами к мертвенно-холодной щеке.
Не давая ему ответить, она уже второй раз за вечер опустила на его губы палец, отсчитывающий пульсирующий такт.
- Если бы ты знал, как я раскаиваюсь. Если бы ты знал, как мне больно из-за того, что я обидела тебя…  О, ты бы простил меня.
Каждое прикосновение к Кэльпи болезненно отзывалось в ее груди. Наконец, горячие поцелуи  переместились с идеального лица на шею. Рыжие локоны, водопадом струились по его груди. Бэлль, чувствовала, как горят ее щеки, и вполне осознавала, насколько неправильно она себя вела с точки зрения человеческой морали. Расточать такие откровенные ласки после третьего дня знакомства!  Но ей так хотелось передать ему хоть частицу той, любви, которую она испытывала, хоть как-то залечить ранения неосторожных слов!
- За такое мой отец-король, выгнал бы меня из королевства, если бы я уже не покинула его. Ах, думай обо мне хуже, чем я есть на самом деле - мне всё равно. Мне кажется, я знаю тебя всю жизнь… - сказала она, скрепляя каждое свое слово жарким поцелуем, - Дольше жизни. Как жаль, что я не могу описать, что я ощутила, когда увидела тебя впервые. Я чувствовала озеро.
Ее рука покоилась на тяжело вздымающейся груди водяного.
Как же трудно стало дышать! Как кружилась голова, как сладко ныло сердце...
Бэлль глотнула прохладного воздуха, судорожно уцепившись за мокрую от ее слез  ткань рубашки, и с трудом продолжила:
- Мой… - ее голос дрогнул, - Мой любимый… Самый дорогой, самый прекрасный водяной дух, я не хочу сделать из тебя человека. Тебя, я люблю больше всех на свете. Даже когда ты превращаешься в  коня, я не перестаю тебя любить. Даже когда ты превращаешься в девушку, я ревную. Я не променяла  бы и всего волшебного мира на одну улыбку водяного. Гленн, никому, никому, на свете я не говорила ничего подобного.
Как она и хотела, Кэльпи молчал. Казалось, даже проснувшийся лес, внезапно замер в торжественной тишине.  Девушка провела своей пылающей щекой от его плеча до всё такой же прохладной  скулы.
- Слышишь мое сердце? – Горячно прошептала она на ухо водяному, еще крепче притягивая его к себе.
Затем, она взяла его руку и опустила на то место, где когда-то было его, человеческое сердце,
-  Теперь у меня его нет. Оно твое. Уже три дня твое. Можешь забирать его, если хочешь.
Как только Бэлль замолчала, волшебство слов утонуло в утреннем воздухе, и к горлу подступила удушливая волна стыда. Она резко отстранилась, не зная, куда спрятать глаза.

- Я всегда заставляю тебя сомневаться. Вот и сейчас ты не хочешь верить.
Девушка перевела взгляд на платье, которое и впрямь зазеленело несколькими яркими отметинами. Она бездумно погладила колокольчик, который  она по неосторожности выпустила из рук и который теперь лежал на траве. 
Бэлль не сомневалась и не думала над выбором. Как она могла?
“Неужели ты думаешь, что я могу отпустить тебя...”
Вдруг, что-то щелкнуло в сознании, и ответ на тот вопрос,  мучивший ее, вдруг нашелся сам.  Всё стало кристально ясным, как будто кто-то протер запотевшее окно, мешавшее ей рассмотреть истинный смысл. Разве великодушная королева Мэб, могла править действительно злыми существами?
- Ты воздаяние. Ты несешь справедливое возмездие людям... И я не знаю, зачем так обидела тебя. Ведь все это время, я знала кто ты.
Бэлль зажмурилась, с трудом подбирая нужные слова. От того, что она скажет, сейчас зависела вся ее жизнь.
- Я никогда ни словом, ни делом не осужу тебя. Никогда. Люди убили тебя, и я не имею никакого права требовать от тебя жалеть их. Мне больно, от того, что я одна из них. От того, что я не могла остановить людей, совершивших преступления с вами. 
И после всего, он говорил, что любит ее. Любит смертную. 
“Поверь мне, только поверь мне” – внутренне взывала она.
- Когда ты спросил меня, о чем я говорила с Пресветлой, я не всё рассказала. Она хотела знать, какое я видела самое ужасное чудовище.  Глэйштн, - она снова назвала его настоящим, а не выдуманным именем, - мне не нужно мириться с тем, кто ты. Это чудовище я. Человек. Ах, думаешь, я не знала, что весь вечер волей-неволей делаю тебе больно? Разве я подумала, хочешь ли ты идти в человеческий дом? Разве я спросила, хочешь ли ты мести? Если кому и придётся мириться, то только тебе. 
Кэльпи всё еще держал ее в своих руках, и девушка чувствовала, что это предает ей сил не беспомощно разрыдаться, а подыскать нужные слова.
- Больше всего на свете я хочу хоть изредка видеть тебя. Но если ты когда-то разлюбишь меня, если когда-то тебе в тягость станет встреча со мной… Бэлль, стерла выступившие на глазах слезы.
- Я пойму.
“Это убьёт меня, но я отпущу тебя мой милый. Потому, что люблю. “
- Не волнуйся, я не стану топиться в твоем озере,  и не буду преследовать тебя вечно, - она улыбнулась, - Но если  ты попросишь, я это сделаю. И даже стану убивать людей, как и другие русалки, потому, что нет ничего, чтобы я не сделала для тебя. Только не грусти, мой любимый.
Девушка погладила темные локоны, пахнущие водой.
Как же он должен был любить ее, если  давал такой выбор. Он хотел уйти, чтобы сберечь простую смертную девушку. От этой мысли, Бэлль почувствовала, как ее душу пронизывает свет. Ей даже показалось, что  свет вот-вот заструиться от кончиков ее пальцев.  Радостно улыбаясь, она заглянула в зеленые, как и у нее глаза.
- Самый опасный из известных мне духов… - она обвила руками его шею, - Водяной, живущий на дне озера и убивающий людей… Не расставайся со мной. Пожалуйста.

Волшебный вечер, когда Бэлль видела одно чудо за другим, Когда она услышала слова клятвы, она застыла, боясь вздохнуть.
Честно говоря, девушка ожидала чего-то другого - назначения места свидания, или что-то в этом духе, но чтобы Кэльпи вот так передал себя ей во владение... Водяной, настолько доверял ей. Той, которую толком и не знал вовсе. Но что больше всего поразило ее, так  это то, что, несмотря на все ее уверения, водяной дал вечную клятву.
Бэлль опомнилась, что нужно дышать, только когда колокольчик в ее руке налился тяжестью и из цветка, превратился в настоящий звоночек.
"Я твой" - мысленно повторила она, и почувствовала волну дрожи, прошедшую сквозь ее тело.
- Что с тобой? - Испугалась она. Ее любимый дрожал, так как будто его бил озноб или он испытывал боль.
- Тебе плохо??? - она с трудом высвободила руку из-под веса объятий, чтобы поймать ладонью его лицо, ставшее куда более бледным. Еще в первый день их знакомства он говорил, что не загаданное обещание, вызвало у него неприятное ощущение.
"Это ведь из-за магии. Почему ты не объяснил, почему не предупредил?"
- Даже не вздумай умереть из-за этого у меня на руках... - укоряюще сказала она, опуская его голову себе на плечо, - Глупый какой, зачем так делать?
Она улыбнулась - отчитывать водяного, как маленького ребенка... Нет, ну кому бы в голову такое пришло?
Две, сплетенные фигуры сидели посреди поляны, окутанные белым туманом. В его пушистом свете все предметы казались куда более нереальными, чем прежде, навевая мысли о том,  что это был только сон.
Смертная провела по его спине тыльной стороной ладони, в которой крепко сжимала самую большую драгоценность в мире. Она чувствовала себя богаче любой королевы на всём свете. Бэлль думала о том, как много боли приносила любовь, но то счастье, которое она получила взамен, искупило все.
- Ну всё, всё... - убаюкивая, шептала она, - Мой.
Это слово так приятно, так правильно звучало из ее уст. Самая смелая мечта осуществилась в это сказочное утро. Еще вечером, она сомневалась в его чувствах, раздумывала приходить ей в этот лес или нет...
- Тебе Больно?

Бэлль вздохнула с облегчением и понимающе кивнула - ей еще предстояло пробраться домой, не попавшись на глаза старушке, но как же не хотелось отпускать водяного! Она с жалостью разомкнула объятия, и гибко поднялась с земли. Странно, но после напоминания о том, что пора отдохнуть, усталость, словно по мановению волшебной палочки навалилась на нее.
- Я так и не сказала - я очень рада, что у тебя есть такие друзья.
Смертная не лукавила, хоть поначалу она и испугалась странных фэйри, но быстро сумела рассмотреть в них что-то располагающее. Какими бы они не казались странными,  нужно было поискать среди смертных таких приятных собеседников.
- Они мне очень понравились, правда. И сестры тоже.
Девушка не решительно оглянулась в сторону дома. Белое строение и впрямь виднелось куда отчетливее, небо стало совсем светлым, а лес, казалось, с нетерпением ждал первых лучей солнца.
- Когда ты хочешь, чтобы я позвала тебя? - поймав его ладонь, поинтересовалась она.
Бэлль понимала, что вот так просто распоряжаться чужим временем нельзя. Если, скажем, водяной будет спать, или занят чем-то, разве будет хорошо, что она его вызовет? Девушке, конечно, было интересно, как ее любимый доберется обратно - с использованием магии или без, но она не стала его  умчать вопросами, чтобы не казаться чересчур любопытной.
Было еще что-то, что очень интересовало девушку, хотя ответ на вопрос был очевиден. Всё сходилось к тому, что змеица оказалась права - Глэйштн так ни разу не прикоснулся к ее губам, хотя возможностей для этого у него было более чем достаточно. Должно быть, это было ужасно, опасаться, что случайно можешь убить любимую девушку. Но вместо того, чтобы испугаться, Бэлль почувствовала, что любит его еще сильнее. Она прикоснулась к своим губам и осторожно перенесла поцелуй на его.

Когда Кэльпи задержал ее руку, Бэлль почувствовала, как румянец, пламенеющий на ее щеках, уже не в первый раз за утро, сползает вуалью на плечи. Простой поцелуй, не вызвавший бы нареканий даже в светском обществе, тысячами легких уколов отозвался во всем ее теле. Стоит ли  говорить о том, что каждый раз чувствовала девушка,  оказываясь в руках любимого, под пронзительным  взглядом его зеленых глаз?
- Хорошо, - она утвердительно кивнула, соглашаясь с каждым его словом.
Ей не хотелось управлять или чего хуже использовать водяного. Она  бы с большей охотой согласилась на то, чтобы Кэльпи владел таким колокольчиком, способным вызывать ее. Разве можно владеть тем, кого любишь и ценишь намного больше себя? 
- До встречи! – тепло ответила она, слушая мерное тиканье золотых часов.
Эти самые обычные слова, вселяли столько радости, сколько только могла вместить человеческая душа! Еще вечером она с тяжелым сердцем готовилась сказать ему последнее "Прощай", а сейчас, она отпускает его для того, чтобы встретить после заката.
Водяной стоял на месте, словно это вовсе и не он предложил отправиться по домам. Легко рассмеявшись, Бэлль  подарила последний в это цветущее утро поцелуй, и вывернулась  из объятий. Затем, она подтолкнула  водяного в сторону леса, понукая, таким образом, возвращаться в свое озеро.

План полный разумных предосторожностей был тщательно спланирован еще два дня назад.  К одной из стен домика с черепичной крышей,  была приставлена лестница. Ее надежно скрывала высокая, раскидистая ель, так что с фасада не было видно, как в окно второго этажа пробирается рыжеволосая девушка.  Как и предполагала Бэлль, старушка вернулась далеко за полночь, и к счастью, ей и в голову не пришло потревожить сон “захворавшей” внучки, но, тем не менее, близился восход, и Марта могла заглянуть в любой момент.  Девушка едва успела умыться, накинуть ночную сорочку и надеть домашние туфли, как дверь осторожно скрипнула.
- Доброе утро, милая, цветочный чай уже готов. Как спалось? – поинтересовался старческий голос.
Желтоглазая кошка моментально появилась в комнате и неодобрительно обнюхала “непутёвую”. В отличие от наивной женщины, она-то отлично понимала с кем Красавица провела всю ночь.
- Совсем не спалось, - честно ответила девушка, обреченно спускаясь в кухню.
От ее проницательного взгляда, не укрылось, что на входной двери красовалась черная креповая лента.
- Ты не сказала, кто-то умер? – поинтересовалась девушка, сонно помешивая чай.
И Марта рассказала, то, чего вчера не уловила Бэлль. А ведь могла и догадаться  какой из домов, до сих пор считался самым богатым в округе. Чувствовала ли она сожаление? О да, она больше всего сожалела о том, что так и не успела посмотреть в глаза своему врагу.
Но она сделает хоть что-то. Воткнет в могилу перевитый ивовый прут, по поверьям не позволявший упокоиться злым душам, очертит могилу золой… одним словом, не оставит в памяти людей хороших воспоминаний о ведьме, погасившей самое прекрасное сердце на свете.
- Бэлль, да что с тобой! Уж не заболела ли ты? – услышала она отдаленное восклицание.
Девушка,  молча сорвала траурную ленту и выкинула ее в горящий камин, после чего, не проронив ни слова,  вернулась в спальню, чтобы провалиться в глубокий сон. 
Когда рыжеволосая девушка открыла глаза, то не могла сказать, выдался ли этот день солнечным или дождливым – все это время она гуляла под толщей сине-зеленой воды, сквозь которую почти не проникало солнце. Старушка, напичкавшая прикроватный стол любимой внучки разнообразными отварами, уже давно легла спать. Девушке было совестно ее огорчать, но признаться, что ее “дурное самочувствие” вызвано отнюдь не простудой, она не могла.
Когда до заката оставалось еще целых полчаса, пол в комнате Бэлль, был тщательно застелен мягкими одеялами.
“На случай непредвиденного приземления” – рассудила она. Кто мог предугадать, как все пойдет? Ведь, даже  Глэйштн, не знал этого.
Большого труда стоило, чтобы колокольчик ни разу не звякнул раньше времени - пока она бежала к дому, то так крепко прижимала язычок к куполу, что у нее сводило пальцы.
Наконец солнечные лучи погасли, давая понять, что настало время для самого  настоящего волшебства. Бэлль поднялась с мягкого кресла и в последний раз придирчиво окинула свое отражение в зеркале. Девушка из глубины амальгамы, расправила   зеленое, шитое золотом  платье и аккуратно разжала ладонь. Колокольчик с резным кантом дрогнул, и комната огласилась мелодичным перезвоном. 
Бэлль непроизвольно зажмурилась.

Бэлль  открыла один глаз, затем другой - колокольчик прозвенел, а комната все также была пустой. Но, в тот самый момент, когда ее рука разочарованно опустилась, она чуть не подпрыгнула от неожиданности. Голос Кэльпи прозвучал уж слишком внезапно.
- О… - как-то неопределенно выразила приветствие Бэлль, ловя выпущенный из ладони звоночек.
Девушка осторожно дотронулась до водяного, убеждаясь, что он также реален, как и все  в этой комнате.
- Как удобно-то! - оценивающим тоном заметила она,  тщательно ощупывая его руки. После чего, внимательно заглянула в его красивое лицо, ожидая уловить малейший признак боли. То, что слова и действия совершенно не соответствуют друг другу, похоже, нимало не занимало девушку, куда больше ее волновало, как перенес воздействие этих чар, сам водяной.
Ее любимый  преспокойно восседал в кресле, и ей даже показалось, что в его глазах читались насмешливые искорки.
“А я уже приготовилась ловить тебя на полу. “
И, чувствуя, как тревога отступает, Бэлль легко рассмеялась и присела на ручку массивного кресла.
Девушка мягко откинула голову Кэльпи к спинке кресла. Зеленые рукава соскользнули вниз, обнажая бледные руки, которые обвились вокруг  его шеи. Густые темные локоны были еще  совсем влажными от озерной воды,  и приятно холодили кожу.
От него веяло таким сказочным волшебством, что Бэлль непроизвольно  придвинулась ближе, прикрывая глаза, чтобы лучше ощутить непередаваемый аромат леса.
- И как ты себя чувствуешь? Видел, как это произошло?
Бэлль, улыбнулась, вынимая травинку, запутавшуюся в его волосах.

- Я выспалась, но бабушка меня теперь считает смертельно-больной. Видишь, сколько отваров меня дожидается? - Красавица хмыкнула и кивнула в сторону живописной компании разноразмерных глиняных кружек.
Водяной, похоже, действительно чувствовал себя отменно и совершенно не смущался, обыденным жестом обнимая собеседницу.
- Кузнец, которого я знаю с детства, стесняется взять меня за руку при встрече, а ты... - укоряюще сощурила глаза Бэлль, - Какой же ты ветреник! Ты же меня совсем не знаешь...  А вдруг у меня до сих пор в волосах полно железа?
Девушка не выдержала и переливисто рассмеялась.
- Бу! – она в точности скопировала интонацию Кэльпи и звонко поцеловала его в щеку.
“Кстати о волосах.”
Костяной гребень, неосторожно притаившийся на столе, дождался своего часа. Девушка задумчиво повертела его в руках и бесцеремонно запустила в копну черных волос. В конечном счете, Кэльпи сам передал ей право на себя, и  Бэлль с  серьезным видом, принялась причесывать озерного духа. 
- И гриву тоже приведем в порядок, - девичий шепот звучал нежно, но уверенно.
Искушение немного поддразнить любимого было велико, но как же приятно было смотреть, как между светлых зубцов перетекали блестящие пряди!
Сосредоточенный взгляд на секунду скользнул на лицо юноши, и по телу разлилось приятное ощущение того, что все эти шалости дозволены исключительно ей одной. 
“Интересно, он сам понимает, насколько он красивый?”
Не отрываясь от захватывающего процесса, Бэлль равнодушно добавила:
- Ах да, сдается мне, кто-то еще прогулялся по окрестностям, после купания в ручье. Меня того и гляди обрядят в траур и отправят возглавлять похоронную церемонию.