Голод. Даже обычных смертных голод способен превратить в зверей. Люди убивали своих детей, отгрызали собственные конечности, варили кашу из топора и суп из подошв сапог – что угодно, лишь бы продлить себе существование.
Тролль не собирался опускаться до подобной диеты. Он удержался от убийства Бэль, не тронул и бродягу, который каким-то образом увидел истинное лицо Тролля. Из последних сил Фридрих-Август держал человеческое лицо, но глаза уже безвозвратно стали чёрными. А все эти плюшки-конфетки-чаи не давали Принцу сытости. Вернее желудок-то успокаивался, благодарно переваривая человеческую пищу, но Тролль хотел крови, мяса. Не особо важно, будет это мясо телёнка, волка или человека, но человечина, как известно, и слаще, и мягче, и питательнее.
К вечеру дождь так и не прекратился. Тролль шёл по переулкам Города, наступая и в грязь, и в лужи. Ноги снова намокли, так старательно вытертые девушкой сапоги набрали холодной воды, но Тролля это не волновало. Принц почти не надеялся найти в такую погоду свой обед. Но пусть не человек, но хотя бы бродячий пёс…
Было большой неожиданностью услышать тонкий девичий плач. Принц, к тому времени уже мало напоминающий принца, с мертвенно серым лицом и, звериными когтями, но всё ещё светлыми локонами, обрамляющими лицо, оглянулся по сторонам и увидел нечто мокрое, что горько плакало, сидя на залитом водой крыльце. Закутанные в серое тряпьё плечи сотрясались – вполне возможно, что и от холода, но скорее от горя. Сырые волосы какого-то грязного серого цвета были спутаны. Создание подняло лицо на замершего неподалёку Тролля и в последний раз шмыгнуло носом.
– Что с вами? – ровным голосом произнёс Тролль, скрывая острое серое лицо под капюшоном.
Губы девушки (девочки? женщины? её возраст был неясен) дрогнули. Глаза снова увлажнились, а потом резко высохли, губы сжались.
– А тебе какое дело. Ты вон, богатый, сударь. Иди своей дорогой, греми золотыми монетами в другом месте.
– Разве я виноват в том, что у меня есть золотые монеты, а у тебя нет?
– Ещё бы! А потом таким как ты бедняки продают своих детей... – процедила девушка сквозь зубы и втянула голову в плечи.
– Тебя отдают замуж? – догадался Принц.
Девушка не ответила, лишь сильнее обняла себя руками и стала раскачиваться взад-вперёд, пытаясь согреться.
– И ты сбежала из дома, – выдвинул Фридрих-Август следующий тезис.
Она настойчиво молчала и даже стала смотреть в сторону. Принц вздохнул, шагнул к девушке, отстегнул от пояса кошель и медленно перевернул. Золотые монеты посыпались на крыльцо. Девушка вздрогнула и недоверчиво посмотрела на Тролля.
– Бери, – сказал он.
– И что я должна сделать в ответ на такую щедрость? – хмыкнула девица.
– Отнюдь не то, о чем ты подумала, – Тролль улыбнулся. Хотя и это тоже было бы кстати. Девица вглядывалась в темноту капюшона, Принц, закусив губу, размышлял, что же ему с ней делать. Одно другому в принципе не мешало. Но пищевой голод был сильнее сексуального, а времени могло хватить только на что-то одно. Во-первых, скоро будут открывать ворота в Город – и Принцу не импонировало провести здесь всю ночь. Во-вторых, Город это не чаща леса. Тут запросто кто-то может пройти по этому конкретному переулку и помешать. Да и девичьи крики привлекут внимание. А она будет кричать… ох, будет.
Девушка явно боролась со своей гордостью, тонкие дрожащие пальцы нет-нет, да и тянулись к ближайшей монете, поблескивающей в луже. Если бы Тролль умел читать мысли, он бы знал, что бедняжка думает, как бы ей так собрать по-быстрому все золотые и убежать от этого странного господина, прежде чем он что-либо с ней сделает. Ведь у них всех одно на уме, этому маменька её научила, прежде чем почить с миром.
– Так что же? – настойчиво повторила свой вопрос девушка, уже зажавшая в руке первый золотник.
Тролль опустился на корточки рядом с ней и скинул капюшон с головы.
– Что-то ты точно можешь для меня сделать, – проговорил Тролль, ласково приобняв девицу ладонью за шею и в следующий момент вонзая ей в шею когти той же руки.
Она всё-таки вскрикнула. Сдавленно вскрикнула и обмякла, падая прямо в объятья Принца. Золотая монета выпала из её руки.
Единственное, о чём жалел на тот момент Тролль, обливаясь горячей кровью бедняжки – не было ни возможности, ни времени приготовить нежное девичье мясо.

Тролль обернулся так резко, что будь он простым смертным, точно бы заработал вывих шеи. Но если бы, да кабы во рту росли грибы…
По подбородку Тролля стекала кровь неудачливой девушки, чёрные глаза блестели так, будто неизвестный тощий господин, распластавшийся в грязи и взирающий на него, пришёл в этот переулок только для того, чтоб отнять у Принца его добычу. Ох уж эти животные инстинкты. Собственно Тролль видел только 2 варианта своих действий. Либо он огрызается, как самый настоящий зверь, и надеется, что на этого дядечку с неприятно впалыми щеками, «улыбка» его окровавленного рта подействует, как волшебный пендель. Либо Фридрих-Август сейчас поднимается (ну или не поднимается – не суть) и молвит человеческим голосом что-то будничное, вроде: «Премерзкая погодка, не правда ли?». После чего они с господином в луже перекидываются ещё парой дежурных фраз и расходятся. Ну или Тролль уходит, так до конца и не насытившись. А потом надеется выскользнуть из Города прежде, чем ошеломленный худой дядечка соберет ополчение, вызовет инквизицию и отправится на поиски монстра, загрызшего бедную девочку. Вообще ещё был третий вариант – сделать вид, что Тролль ничего не услышал и никого не заметил. И, может быть, этот господин бы поднялся, да и пошёл восвояси, не обращая внимания на то, что это тут творится в переулке. Так ведь обычно и делают горожане. Но Принц уже обернулся. И неизвестный господин уже увидел его лицо во всей, так сказать, окровавленной красе.
Какой всё-таки ужасный день, – пронеслось в мыслях Принца. Он и не заметил, как последние следы его колдовства – золотые кудри, – прямо на глазах упавшего в лужу господина стали чёрными паклями.
Сказать по правде, застигнутый врасплох, Фридрих-Август чувствовал себя так, будто стоит голым, облитым дёгтем и припорошённым перьями перед толпой смеющихся зевак. А то и хуже. И то, что невольный свидетель сам был не в лучшем виде, никак не облегчали состояние Тролля. Слишком уж Принц, будучи принцем, не любил попадать в глупое положение, свято веря, что королевские особы должны быть как лесные феи. Если уж не питаться нектаром и амброзией, то уж точно какать бабочками. И наверняка не прилюдно. А тут сидит он такой на корточках, грызёт руку какой-то грязной девицы, которой только что сломал шею. Без столовых приборов, обливается кровью. Был бы сам девицей, точно бы бухнулся в обморок от ужаса при представлении себя со стороны.
Между тем пауза затянулась. Тролль всё-таки поднялся на ноги, позволив уже погрызенному в паре мест телу своей жертвы упасть обратно на мокрое крыльцо, усыпанное золотом. Извлёк из кармана шёлковый платок с вышитыми на нём чужими инициалами. Вытер, как мог, рот и подбородок, и обернулся к неизвестному, старательно прикрывая полами богатого плаща бездыханное тело девчонки.
– Кхм… чудный вечер… – проговорил Тролль, раздумывая, надо ли подавать этому мужчине руку, чтобы помочь ему встать.

Тролль как стоял, прикрывая плащом свой обед, так и замер, глядя во все глаза на худого мужчину, «весело» барахтающегося в грязи. Сейчас был самый подходящий момент, чтобы ретироваться. Может быть, на прощание пнув этого грязевого философа для верности. А уж пнуть Тролль со своей силищей мог так, что и дышать будет больно потом с месяц. Но он стоял, как каменный (впрочем, он и был каменный…), не решаясь ни что-то сказать, ни тем более сделать. Тем временем худой мужчина продолжал лежать в облюбованной луже и ждать ответа. Прежде, чем Тролль осознал абсурдность ситуации, его губы дрогнули в попытке сказать хоть слово. И слово было:
– Ну…
Спустя ещё несколько секунд Фридрих-Август пришёл в себя. Ему явно везло сегодня на людей, генерирующих высококлассный бред. Сначала эта девица, купеческая дочь, с проповедью – не убей, не укради, слова плохого про принца не скажи, лошадь под дождём не оставь. Теперь какой-то вшивый философ, посланник дьявола, очищающий мир от скверны, исполняя роль пылесоса. Точнее душесоса. И жаждущий знать мотивы. Принц разозлился и это разом преобразило его серое лицо, не в лучшую сторону.
– Будете много знать, скоро состаритесь, – как-то очень по-детски проговорил Тролль, складывая руки на груди. – Вы бы ещё у дождевого червя спросили, почему он жрёт землю, а не питается нектаром, как махаон. И распылялись перед ним, что вот вас не торкает землю жрать.
Принц фыркнул, перевёл взгляд в сторону и покачал головой, выражая позой всё своё возмущение.
– Надо же. Попался ещё один проповедник. Вы мормон? Или может сторонник ещё какой новоиспечённой христианской секты? «Дьявол», «поглощу душу»… тьфу. Тошнит уже от всего этого. Стоило прийти в город впервые за 10 лет, как началось… лошадь под дождём не оставь. Слова плохого не скажи. Какую-то нищенку и то уже жрать запрещают! Под страхом адских мук для тела и моей типа как вечной души. А потом ещё кто-то что-то вякает про демократию. Да вам же всем самим нравится загоняться в какие-то рамки.
Тролль разозлился так, что прикусил клыком собственную губу и на подбородок полилась струйка чёрной жидкости.
– Я тролль, если вам не видно! Мне положено есть людей. Это инстинкты. Так что валите, откуда пришли, ищите себе в других переулках души на пососать. И не мешайте есть. Я весь день без обеда.
В довершение своей тирады, Принц мрачно зыркнул на неизвестного и принялся постукивать носком сапога, ожидая, когда господин уйдёт.

Но господин уходить явно не собирался. Когда он снова заговорил, Тролль прикрыл лицо ладонью, словно говоря «ну за что мне всё это…». Нет, Принц не думал, что встреча с Мраком (а ранее с Бель) является следствием проклятья ведьмы. Да и был свято уверен в том, что своё будущее он строит в данный конкретный момент, сам, а судьбы никакой нет в помине. Также Тролль сомневался в существовании души. Но даже он трухнул, когда господин выполз из своей грязевой ванны и скользнул в тень.
На переулок опустилась мгла, Принца окружили странные звуки, шорохи, мимо него скользили тени, кто-то пронёсся под ногами, царапнув по коже сапогов когтями. А в голову Принца будто насекомое, уже прогрызал себе пусть необъяснимый животный ужас.
Но потом – Тролль обомлел, – он увидел лицо Бабайки, которым его пугала рыжая няня, когда маленький Фридрих-Август демонстрировал все прелести своего характера. Тогда этот Бабайка ещё долго мерещился Принцу. Но нянька только смеялась, уверяя уже подросшего королевича, что никакого Бабайки не существует. И всё это только уловка, чтобы принц не шалил.
– Ага! Он существует! Я так и знал, – воскликнул Тролль, уже больше удивлённый, чем напуганный. Но сумрак поглотил его голос. Зато Принц отчётливо услышал следующую реплику «назойливой мухи».
– Всегда есть третий вариант. Но он обычно так очевиден, что его не замечают.
Новая волна ужаса грозилась накрыть Принца.
– Кстати, с каких пор души нечисти считаются? Может, ты ещё у животных души забираешь? Мне вот недавно один монах впаривал, что ни у нечисти, ни у животных душ нет. Только у человека и то – окрещённого, – Тролль опустился на корточки, развернулся, нащупал ещё тёплый труп беглянки и снова принялся за трапезу. Ну что уж… светские беседы, конечно, хорошо, но жрать всё ещё хотелось ужасно.